Содержание:

• Предисловие
• Введение
• Пророк в прошлом и сегодня
• Пророческое служение и пророческий дар
• Функция пророка
• Пророческое воззвание
• Голос пророка
• Провозглашение слова, которое "дано"
• Серьезность произносимого слова
• Анатомия лжепророка
• Формирование и целостность пророка
• Тело Христово — место формирования
• Смирение — ключ к откровению

Предисловие

...Свидетельство Иисусово есть дух пророчества. Откр. 19:10

Существует крепкая, неизменная и неразрывная связь между Господом Иисусом, Его неповторимой личностью и духом или сущностью того, что есть пророчество. Упускать значение пророчества — значит упускать Господа. Отрицать пророчество — значит отрицать Его. Пророком был и Сам Иисус, вот почему дух пророчества и есть то, что свидетельствует о Нем. Вот как много сплелось и как много отозвалось в одном этом слове: "пророчество".

Пророк в классическом виде выражает смысл Бога и являет Его таковым, каковым Он является на самом деле. И это есть то основание, на котором построена церковь ("...бывши утверждены на основании Апостолов и пророков, имея Самого Иисуса Христа краеугольным камнем..." — Ефесянам 2:20). Апостолы и пророки несут в церковь не просто учение, само по себе, но в равной степени и сам смысл Бога, каковым Он является. А это есть Сам Иисус Христос. Неся слово, пророк тем самым высвобождает из себя нечто подлинное, передающее смысл Самого Бога. Именно это — основание церкви, без которого ее видение Бога будет настолько мелким, что скорей всего это вообще будет видение не Бога. Таким образом, пророки, кроме всего прочего, удерживают церковь от ошибочного или неадекватного восприятия Бога.

Весьма вероятно, что именно потому величайшая вражда мира против Бога переносится на пророков, ибо "гнать" пророка означает гнать Бога. Мир враждует с Богом, но пророк есть наглядное, совокупное проявление всего того, что является Божьей сущностью. Таким образом, у мира появляется возможность распознавать, ненавидеть и презирать все то, что стоит за Бога. Стоять за Бога — это и есть свидетельство пророческого призвания, и это проявляется не только когда пророк говорит, но и когда он молчит. Само его присутствие отвратительно и оскорбительно для мира, презирающего Бога.

Необходимо самым тщательным образом рассмотреть все то, что, претендуя быть пророческим, на деле таковым не является, ибо, выдвигая ложный образ Бога, это ложное пророчество ставит под сомнение ценность данного призвания для церкви.

Огромная ответственность лежит на людях, получающих от Бога дар пророчества и слово пророка.

Ложно толкующих, не слышащих, отрицающих — всех их в конечном итоге ожидает суд. Мы дорого заплатим, если отнесемся легкомысленно к пророчеству или отмахнемся от пророка. Не говоря уже о том, как дорого мы заплатим за гонения на того, кого Бог посылает к нам в пророческом помазании. Ибо дух пророчества свидетельствует о Самом Боге в Его собственном бытии. Израиль постоянно побивал камнями посылаемых ему пророков и тем самым накликал на свою голову, делал неизбежными следующие за тем суровые суды. Приход пророка по сути всегда знаменует собой "день решения". Принять или прогнать пророка — значит сказать Богу свое последнее слово. И это будет то судьбоносное решение, которое тем или иным образом определит будущее этого человека, этой церкви или этого сообщества.

Пусть эта скромная попытка определить основные черты пророческого призвания поможет читателю быть внимательнее к Божьей сущности и даст ему более глубокое понимание Самого Господа.

Введение

Пророческое и апостольское — вот два великих слова, которые церковь должна ревностно хранить в сердце своем. Если они упадут в цене или утратят то значение, что вложил в них Бог, мы лишимся своего основания. Имея сомнительных апостолов и сомнительных пророков, какое же здание мы возведем на таком фундаменте? Здание не может быть шире своего фундамента, вот почему фундамент требует первоочередного внимания. Мы должны крайне осмотрительно использовать эти великие слова, мы должны ревностно и страстно следить за тем, чтобы они не употреблялись легковесно и чтобы такое употребление слов не компрометировало сами эти великие понятия. К сожалению, это именно то, что происходит сегодня.

Именно сегодня во всем мире неожиданно возникло такое явление, как интерес к пророческому призванию. Любопытно отметить, что сегодня это призвание популярно как никогда, и множество людей сходится и съезжается на многочисленные собрания в надежде услыхать тех, кого именуют "пророками" и "оракулами". Сказано, что в Последние Дни явятся лжепророки, ложные апостолы, ложные помазанники. В Книге Откровения Бог хвалит Ефесскую церковь за то, что она распознала "тех, которые называют себя Апостолами, а они не таковы", за то, что она поняла, "что они лжецы" (Откр. 2:2). Стало быть, нам необходимы некоторые критерии для понимания или, по крайней мере, знание того, в чем состоят апостольское и пророческое призвания, а также важность их истинного значения.

Есть очевидная доля наивности и невежества в том, как Божий народ рассуждает о пророческом. Бесчисленное множество служений присваивает себе это звание или позволяет людям так говорить о себе, хотя на самом деле эти "пророческие" служения не являются пророческими, либо, что еще хуже, являются лжепророческими. Как-то так получается, что многие даже не понимают отличия между пророческим даром и пророческим служением. Между тем трудно даже вообразить себе недоразумение более серьезное и более опасное для всего основания церкви. Служение пророка — святыня. Оно подобно святому служению ветхозаветных пророков. А пророческий дар — это нечто иное, это то, что может испытать любой верующий по воле Духа. Однако от этого верующий еще не становится пророком — понимать и различать эти вещи нам крайне необходимо!

Самое опасное свойство обольщения Последних Дней состоит в том, что оно вовсе не примет вид настолько чудовищный, чтобы мы сразу же могли воскликнуть: "Вот оно, исчадие ада!" Обольщение Последних Дней скорей всего будет изложено языком привычным, ортодоксальным и библейским. Вот почему так трудно будет распознать это зло под личиной добра.

Зло очевидно, а добро обманчиво. Самые полезные и похвальные, самые "добрые" дела, исходящие не от Бога, а от некой самоотверженной и человеколюбивой личности, могут ввести нас в заблуждение относительно самой этой личности — и вот уже добро оказывается столь же разрушительно по отношению к Божьим намерениям и Божьим интересам, как и зло. То, что внешне выглядит как добро, будет удерживать нас от точного следования совершенной Божьей воле и окажется, таким образом, более страшным, более смертоносным оружием, нежели самое вопиющее зло, ибо останется злом, не узнанным под личиной добра.

Но как же все-таки нам его узнать? Для этого нам надо возненавидеть то, что кажется добром, лживое добро. То, что представляется добром и выглядит, как добро. То, что покажется нам милым, приятным, правильным. Мы должны решительно возненавидеть "добро" в этом смысле слова, возненавидеть сентиментальность, все то, что возбуждает "чувства добрые". Лжепророк — один из тех, кто скажет: "Мир, мир, мир всему, в чем еще нет мира". Он один из тех, кто нас похвалит, а кто же из нас не любит, когда его хвалят? И все в этом мире вопиет к нему: "Приди!" Так что лжепророку уготованы благодатная почва, огромная аудитория и большие ожидания — ожидания того, что мило, привлекательно и приятно на слух.

Лжепророки Ваала, с которыми сражался Илия, действительно верили в своего "бога" и ждали от него ответа, верили всем сердцем, что вот-вот он ответит им огнем небесным. Это не были люди, цинично прикрывающие религией свои собственные интересы. Они сами заблуждались, сами себя обманывали. Так и лжепророки Последних Дней могут оказаться людьми с самыми добрыми и искренними намерениями, полностью убежденными в своей правоте и неправоте своих оппонентов. Как же отличить их от истинных пророков? Трудно назвать более важный вопрос для современной церкви.

Итак, есть два параллельных пути. Есть вымышленная, поддельная и самонадеянная человеческая бессмыслица. И есть истинное пророчество, которое именно в наши дни Бог возвращает к жизни. Первая будет льстить вашей плоти и умолять ее о сочувствии. Второе неизбежно призовет вас на Крест. Вот по этому вы и узнаете точно, кто истинный, а кто лживый пророк. Вопрос о том, что есть истина и что ложь,— вопрос решающий. И если мы правильно его ставим, не удовлетворяясь лишь соответствием нашему символу веры, но испытывая как таковую нашу веру, то получаем вопрос о Кресте. Вообще посчитать нечто истинным на основании лишь соответствия символу веры — значит вступить на путь обмана и отступничества. Пассивное признание той или иной "истины" соответствующей символу веры — далеко не то же самое, что признание ее "истинности". Истинно ли то или иное утверждение в том же самом смысле, в каком истинно созданное Богом бытие? Если мы не будем со всякой "истиной" разбираться самым настойчивым образом, "препоясавши чресла наши" подлинной истиной, то не сможем ходить, слушать и говорить в этой подлинной истине бытия. А то, что мы видим в буйном расцвете новоявленных "пророков", есть не что иное, как испытание сомнительного христианства, не настойчивого и не препоясанного истиной, но удовлетворенного формальным соответствием своему религиозному опыту. Соответствием, может, и достаточным для того, чтобы мы смирились с тем или иным явлением, но недостаточным для славы Божьей. Все сводится к испытанию нас самих на подлинность нашей веры!

Закваской беды может стать и усыпляющее воздействие на нас человеческого согласия и человеческого принятия. Человек жаждет быть принятым себе подобными, добиться от людей признания и чести. Быть равнодушным к признанию и чести, говорить необходимые слова, как бы болезненно они ни воспринимались, может лишь тот, кто умер для себя. И ему — безразлично, принят он или отвержен, правильно понят или неправильно. В этом, опять-таки, Крест отделяет истинного пророка от лжепророка. Лесть — антихристов способ побеждать и убеждать людей. Лесть так притягательна, ибо кто же ее не любит, кто не любит, когда его признают и почитают.

Пророк в прошлом и сегодня

Какие мысли и чувства у вас возникают при слове "пророк"? Какой образ, какое понятие приходит на ум? Нужно помнить, что лжепророки обычно даже не трудились придать своей лжи более или менее утонченную форму, и единственным объяснением их успеха всегда служило лишь то, что людям, которых они обманывали, их собственное лживое воображение заранее подсовывало готовые схемы и стереотипы. Должен ли пророк обязательно быть диким длинноволосым человеком в рубище? Должен ли он так же дико и странно себя вести? Должны ли его очи пылать? Короче говоря, по каким признакам вы определите пророка? Чем он должен отличаться от апостола или учителя, или евангелиста? Существуют ли пророки до сих пор или это исключительно ветхозаветное явление? Существуют ли новозаветные пророки и в чем их существенные отличия от ветхозаветных?

Целый сонм самых различных взглядов и споров клубится вокруг этих вопросов. На самом деле церковь уже немало пострадала от резкого противопоставления Ветхого и Нового Заветов — в том смысле, что Новый полностью заменил собой или даже отменил Ветхий. Но это не Божий взгляд на вещи. Сами эти термины придуманы людьми, и сами же люди от этого пострадали; Сам Бог этих терминов нам не давал. Среди прочих от этого разделения пострадали и евреи, ибо оно как бы оставляет в покое их сугубо иудаистские взгляды: "У вас своя Книга, у нас своя Книга". Получается так: "У вас свой Бог, у нас свой Бог". Ничего подобного в замыслы Самого Бога никогда не входило. Мы спокойно позволяем нашим собратьям-евреям роскошествовать в их заблуждении, находить утешение в нем. Вместо этого мы должны выступать за одну веру, одну неразделимую и вечную веру, данную нам от начала мира и доведенную до кульминации, завершенную и подытоженную Тем Самым Богом, Который дал нам ее от начала.

Будучи в полном восторге от современных нам "пророков", мелочных и поверхностных, мы при этом совершенно потеряли интерес к великим древнееврейским пророкам, через которых на самом деле говорил Бог, обращаясь не только к современному им Израилю, но и к Израилю будущему. Так относясь к пророчеству, мы уже как бы стоим на грани библейской шизофрении. Нам следует постоянно напоминать, что пророки есть пророки Израиля. Они Божьи глашатаи к этой нации. Ничто более не открывает нам Бога как Бога, нежели Его деяния и суды, обращенные на Израиль. Таким образом, отделяя самих себя от Израиля и пророков Израиля, мы сознательно отказываемся слышать голоса Божьих пророков. И этот отказ в свою очередь влияет на наше понимание пророчества, обрекая нас на ту самую мелочность и поверхностность, жертвами которых мы уже стали.

Короче говоря, нам следует наконец понять те классические, вечные черты, что в каждом поколении определяют облик пророка — будь то Илия, Исаия, Иеремия или кто-то другой. Есть ли какие-то существенные отличия в том, что определяет и составляет их посланничество? Ответив на этот вопрос, мы познаем корень истины о том, в чем же состоит пророческое призвание. В том ли, чтоб тешить и убаюкивать, лаская слух ложью всем тем, кто этого хочет? О, наши души так нуждаются в утешении, особенно в годину ужаса и скорби! Однако истинный пророк часто взамен утешения сыплет соль на раны. Он углубляет противоречие, он ставит вопрос ребром, заявляя: "Вы не обретете мир, пока будете судимы за то-то и то-то". Он приносит неутешительное послание, от которого возмущается наша религиозность и зябко поеживается наша плоть, и чтобы свести на нет такое послание, этих людей обычно убивают или объявляют недееспособными.

И как бы ни разнились между собой личности и судьбы этих истинных пророков, разве нет в них некоего общего ядра, чего-то такого, что составляет самую сущность пророческого? Какова природа этого ядра? Что же составляет сущность, что есть сердце пророческого? Человеческие качества всех тех, кого Библия объединяет словом "пророк", редко проявлялись в том, что они говорили или писали. Но мы все же попытаемся проникнуть в сущность того, что обозначает это слово, ибо если мы за все время Нового Завета не научились отличать пророков, то как узнаем их в Последние Дни, Вступая в великую битву Последних Дней, битву Царства Света с царством тьмы, битву не на жизнь, а на смерть,— неужели возможно представить, чтобы все это закончилось без участия людей библейской пророческой закваски?

Если мы посмотрим, как были призываемы все пророки и как они поначалу отнеслись к своему призванию, то увидим, как часто эти люди искренне восклицали: "Но ведь я младенец, я не умею говорить!" И так, шаг за шагом прослеживая судьбы пророков, мы составим собирательный образ пророческого гения. Нам насущно необходимо составить себе этот образ именно потому, что в эти Последние Дни многократно усиливается жажда пророчества. И вот к нашей полной неожиданности оказывается, что до сих пор эта тема каким-то образом ускользала от внимания церкви и что нынешние события застают нас врасплох. Отовсюду мы только и слышим о "пророках". Они завоевывают беспрецедентную популярность, им воздают щедрые хвалы и прославляют уже не просто как пророков, но даже как "оракулов нашего времени". Вот явление, с которым мы должны серьезно разобраться на предмет его законности: от Бога ли оно или от чего-то совершенно противоположного. Всякий, кто Божий, должен вполне сознавать, что как прежде, так и ныне явлению истинных пророков может предшествовать появление ложных и противоположных. Наблюдая нынешний "пророческий феномен" духовными очами, мы должны быть предельно осторожны уже хотя бы в силу его внезапности и популярности: ведь ни того, ни другого мы не видим в жизни пророка. Напротив, в судьбах Божьих пророков мы видим прямо противоположное — медленный рост и большие гонения.

Пророческое служение и пророческий дар

Как уже было сказано, очень важно различать дар пророчества и служение пророка. Неразличение этих двух понятий — это на сегодняшний день фактически наша самая грубая ошибка в данном вопросе. Мы называем "пророком" любого и любую, кто лишь движется в пророческом даре, но не обязательно призван к пророческому служению. Поскольку пророческий дар дан нам по благодати через Новый Завет, мы полагаем, будто и пророческому служению следует на этом основании дать новое определение, и в этом кроется первопричина указанной ошибки. Но если допустить, что определение это дано нам раз и навсегда (хоть и немного у нас на свежей памяти примеров, которые бы ему соответствовали), то для поиска нового не будет никаких оснований. У Духа Божьего множество даров, которые Он может дать в одночасье каждому, ибо Он "дышет, где хочет". Но постоянное и определяющее свойство пророка не может сводиться к одному только этому дару. Дух Божий может сойти на каждого из нас, и тогда каждый из нас сможет пророчествовать. Дух Божий руководит нами через дар пророчества. Этот дар есть то, что Дух дает по воле Его, и он может претворяться в любом и в любой из нас. Но это не имеет никакого отношения к его или ее призванию, служению, готовности или подготовке к этому служению. Посредством этого дара он или она могут получать знание, повеление или ободрение, но пророческое служение — это нечто совсем иное.

Служение пророка отличается от пророческого дара тем, что оно — навсегда. Оно рождается вместе с самим человеком. Это его призвание, и вполне может быть, что люди, призванные к пророческому служению, могут пройти в этом служении всю свою жизнь, не обладая пророческим даром. Сегодня церковь много страдает от невежественного неразличения двух этих понятий. Часто мы принимаем за пророков не тех, кто действительно призван к пророческому служению, а тех, кто пользуется пророческим даром, и даже во многих случаях не пророческим даром, а неким весьма иллюзорным ясновиденьем.

Пророческое служение — явление исключительное. Оно требует огромной ответственности. В этом служении возрастают Божьи оракулы. Пророк говорит от лица и со властью Самого Бога. Он уведомляет Божий народ о намереньях сердца Божия; он имеет дело с такими Божьими взглядами на настоящее, которые остаются действительными для будущего и для вечности. Именно пророка Бог предупреждает об опасности - и затем через пророка предупреждает нас.

Человек, называющий себя пророком лишь на том основании, что 70-80 из 100 его предсказаний сбываются, вовсе не соответствует роли, характеру и назначению истинного пророка. На самом деле невозможно отличить истинного пророка от лжепророка лишь на основании того, насколько точны его предсказания. Такое "статистическое" мышление сразу ставит нас на ложное основание. Лжепророк может явиться с таким "посланием", которое будет безупречно соответствовать Писанию, но на деле являть собой банальность, общее место, то, что мог бы сказать любой другой. Вы не уличите его в искажении учения, но, если только вдумаетесь, и "оракулом" уж никак не назовете. Это не то послание, которое имеет вес, силу, серьезность и требование пророчества. Оракульское послание можно определить по тому, какой новый способ восприятия действительности и Бога оно нам несет. Оно открывает нам взгляд Самого Бога, который совершенно непохож на наш!

Позволяя называть себя "пророком" любому, кто пытается предсказывать будущее или даже на самом деле одарен его знанием или, как это часто называют, ясновиденьем, мы и становимся на путь обольщения. Такие "пророчества" всегда имеют некий предварительный характер, они говорят об ожидаемых "действиях" — а в это же самое время эти "действия" уже происходят, и именно те самые, о которых так озабоченно, так убежденно предупреждают нас "пророки" с единственной целью — сорвать аплодисменты. И вопрос вовсе не в том, как часто они точны в своих "пророчествах", а в том, пророки ли они на самом деле! Они лишь укрепляют церковь в ее нынешнем легкомыслии — а это то же самое, что делали лжепророки ветхозаветных времен, укрепляя Израиль в его грехе. Но рано или поздно нам придется задать себе вопрос: "Так в чем же их откровение? В чем оракульство? Не то же ли самое они проповедуют, что и все остальные, не претендующие на звание пророка2 Да, они умело пользуются пророческим даром, они научились срывать аплодисменты, они неумеренно восторгаются друг другом — и это все, почему мы решили, что они пророки?

Функции пророка

Иеремии в отправной точке его служения дано определение функции пророка:

И простер Господь руку Свою, и коснулся уст моих, и сказал мне Господь: вот, Я вложил слова Мои в уста твои. Смотри, я поставил тебя в сей день над народами и царствами, чтоб искоренять и разорять, губить и разрушать, созидать и насаждать. — Иер. 1:9-10

Согласно этому определению, пророческое призвание прежде всего выражается в том, что пророку вменяется в обязанность судить. И если у нас для этого кишка тонка, нам не будет дано право "созидать и насаждать". Обратите внимание на порядок слов: то, что труднее, названо первым. Сначала мы обращаемся к людям с тем, что болезненно для плоти, с тем, за что люди будут нас не любить. Пророк призван губить и разрушать то, что людям дорого. Это и их религиозные традиции, и те ложные ценности, что бережно передавались из поколения в поколение, корни, которыми люди цепляются за землю: идентичность, достоинство, попросту говоря — кто кем привык себя считать. За это люди убивают. Люди скажут:"Руки прочь!" Но пророк все равно протянет свои руки — и разрушит. И гневно осудит то, что он считает ложью! Слово его, таким образом, прежде разрушительное, а затем уж созидательное. Мы не будем использованы для созидания, доколе не научимся говорить разрушительное слово. И лишь тем пророкам, что хранили верность Господу в суровом слове о грядущем суде и изгнании, Он предоставил честь произнести созидательное слово о восстановлении и возвращении.

Пророк безошибочно определяет ложь и безжалостно ее искореняет. Слово его подобно огню. Ему дано искоренять и разорять, губить и разрушать, прежде, нежели созидать и насаждать. Кто захочет слушать таких людей? Они ведь не просто сомневаются в очевидном, но и расправляются с вашими ценностями прямо у вас на глазах. Они не просто не оставляют от всего вашего мироздания камня на камне, но еще и смешивают обломки с грязью, в которой вам же потом ковыряться, чтобы поставить все на прежнее место. Они проникли до самого основания лжи — фундамента вашего мироздания. Их слово вас убило, уничтожило. Надо ли удивляться, что там, где люди отнюдь не собираются менять свой образ жизни, они отнюдь и не приветствуют истинных пророков.

Пророк критикует, бесстрашно и беспощадно обнажает ложь или "полуправду", т.е. ложные, бездумно принимаемые, мертвящие предпосылки нашего существования. Со свистом и улюлюканьем он выгоняет ложь из ее берлоги. Причем этой изгоняемой ложью вполне могут оказаться и "пророчества"; лжепророков. Весь мир, сам того не подозревая, покоится на лжи, но вот является истинный пророк и объявляет миру о ложности самого его основания. И если такое слово все же приходит в мир, оно приходит лишь от того, кто полностью лишен страха перед людьми. Все мы знаем, что в жизни Божьих служителей именно страх перед людьми играет самую страшную разрушительную роль. Между тем для того, чтобы действительно служить Богу, мы должны быть свободны от страха перед людьми и провозглашать истину, не думая о том, понравится ли она людям. Но мы рождаемся со страхом перед людьми изживем с оглядкой на людей, в ожидании признания и аплодисментов. Люди обожают признание людей, особенно людей авторитетных, но нам придется избавиться от этой вредной привычки искать человеческого признания. Избавление — это длительный процесс, оно не приходит в одночасье. И каждый раз, когда Бог приводит нас в место избавления, мы обязаны подчиниться. Мы должны дойти до такого состояния, когда нам уже будут безразличны не только аплодисменты, но и критика, и гонения. Пророк должен обладать аналитическими способностями и критической проницательностью, отточенными Святым Духом.

И то, как сам пророк живет, тоже, в свою очередь, должно быть изобличением лжи. Будучи сами привязаны к ложным ценностям, мы не сумеем их изобличить. Бедность — это нечто большее, чем просто следствие невезения или превратности судьбы. Она напрямую соотносится с истинностью союза с Богом. Одежда из верблюжьего волоса и трапеза из акридов являются символом подлинности пророческой жизни. Не даром Иоанн Креститель находился в пустыне, а не в Иерусалиме, хотя и был сыном священника. Не мог он обитать на паперти лжи, не мог называть ложь ложью и в то же самое время кормиться из ее руки. Мы не можем своею собственной жизнью освящать то, что обличаем в других. Итак, образ жизни и его соответствие или несоответствие провозглашаемому слову — вот что чрезвычайно важно для пророка, и ничто так не отличает истинного пророка от лжепророка, как это соответствие или несоответствие. Лжепророки питались со стола Иезавели, а Илия спал под можжевеловым кустом, и ангел Господень в безлюдной пустыне кормил его лепешками и поил водою (см. 3 Цар. 19:5-6). Дело не в том, чтобы искусственно напяливать на себя верблюжью шкуру, потому что это так романтично, и не в том, что пророк обязательно должен как-то так одеваться, чтобы внешне отличаться от всех остальных. Но дело в том, чтобы ложные ценности не имели в нас места. Пророк призван обличить ложь, призван самое ее основание сделать видимым в свете Божьих ценностей, Божьей правды о жизни и ее целях. А это значит, что и сам наш образ жизни должен изобличать эту ложь, даже если общество и плотская церковь ее санкционирует. Пророческое слово не просто выявляет ложь, но обличает и судит ее. Слово пророка, как и сама его жизнь, есть Божий разрушительный смерч.

"В сии годы не будет ни росы, ни дождя, разве только по моему слову",— сказал Илия (3 Цар. 17:1), и при этом речь не шла лишь о некоторых изменениях в израильском климате. Его слова означали, что не будет всходов, не будет еды, будет голод, будет Божий суд, и этот суд явлен в слове Илии. Каким бы странным ни показалось то "фактическое сообщение" и то "личное мнение", что прозвучало в этом слове Илии, но на самом деле оно не было ни тем и ни другим: оно было деянием суда. И оно на самом деле оказало влияние на жизнь и судьбу всего народа. Вот какое слово должно быть пробуждено и восставлено сегодня.

Задача пророка — наглядно представить апостольскую и небесную альтернативу лжи, альтернативу столь могучую и весомую, чтобы до основанья сокрушить ложь. Он говорит о еще не существующем, в каждом пункте противоречащем тому, что мыслится "реальным", говорит о том, чего слушатель просто не может себе представить, ибо не имеет в своем опыте ни прецедентов, ни образцов — ничего подобного тому, о чем говорит ему пророк. Слово его приносит с собой тот взгляд на вещи, что полностью перечеркивает все, что этот мир считает правильным, все, что он одобряет, все те ценности, которые до сих пор имели власть над теми, к кому обращено слово пророка. Если бы он не явился, то они так и продолжали бы думать, что все то, чему они поклонялись, существует на самом деле. Но вот он явился, и он не только освистал все то, что ложно, он еще и принес с собой образ истины, вечной истины. Он принес с собой образ самой вечности и ввел слушателя в эту вечность. И как раз то, что его слушатели считали "ложным", оказалось истинным. Он позвал их за собой и привел на те высоты, с которых открылась истинная панорама, и стало видно наконец, где истина и где ложь. Слово его, став здесь уже созидательным, объявило во всеуслышанье то, чего раньше никто не понимал: последние и вечные истины. Это сверхъестественное слово, продираясь сквозь чащи лжи, закладывает новые нормы, закладывает истинное основание жизни.

И вдобавок тот, кто сможет охватить взглядом эти открываемые пророком новые головокружительные перспективы и отказаться от прежней лжи, сам обречет себя на участь пилигрима, бесприютного странника в этом мире. Приняв такое пророческое слово, люди почувствуют себя призванными к тому самому небесному видению, в котором ходил поземле Авраам, и оно самым реальным, если не коренным образом изменит их жизни. Таким образом, слово, исходящее из уст пророка, должно звучать с такой силой, властью и убедительностью, чтобы всякий принимающий его знал, что, принимая его в свою жизнь, он подписывает свой смертный приговор. Никто не подпишется легко и легковесно под такими словами, если не будет полностью убежден в истинности слова, требующего такого уровня посвящения. Такое слово может понести лишь пророк — человек, полагающий основание. Только он вправе потребовать от своего слушателя, чтобы тот посвятил себя до последнего предела — предела жизни и смерти. Вот почему лжепророкам всегда оказывается больше почета и внимания, чем пророкам истинным. Утверждая своих слушателей в их нынешнем образе жизни, лжепророки ведь при этом еще и уверяют их, что этот их образ жизни "приятен" очам Господа!

По сути, задача пророка сводится к одному: ревностно исполнить волю Отца. Он восстанавливает утраченные перспективы, он вдохновляет народ Божий, особенно в годину испытаний, когда так важно обнадежить отчаявшихся,— но не прежде, чем сам же до конца искоренит все ложные надежды. Он сурово обличает и лишь затем утешает. Словом, миссия пророка — нести "момент истины". Будучи всегда в Божьем совете, он способен, избегая ошибок, смело и непоколебимо отстаивать истину, не ища человеческой терпимости и не оказывая ее внешних проявлений.

Задача пророка — восстановить библейское мышление у тех, кто его утратил, дать библейский взгляд на вещи тем, кто никогда его не имел. Это тот Божий взгляд, который всегда остается неизменным, как вечен и неизменен Сам Господь. Пророк прямо высказывает мнение Бога, адресуя его в особенности и прежде всего тем, кто отказывается его слушать. Если же и слово пророка не в состоянии привести Божий народ в соответствие с Божьей волей, то это слово, по сути, становится ультиматумом. А в это же самое время, совсем рядом с гонимым пророком Божьим, ходит множество лжепророков, несущих лживое слово утешения и повторяющих "мир, мир" там, где нет и не может быть мира.

Воистину ревнуя о славе Божьей, пророк объявляет наивысшие цели Бога таким образом, что слушатель видит реальную достижимость этих целей — ценой реальных жертв со своей стороны. Для истинного пророка недостаточно просто объяснить, в чем состоит Божий замысел, но он должен объяснить это таким образом, чтобы возбудить в сердцах слушателей горячее желание стать участником этих наивысших, вечных целей — ценою жертвы! Пророческое слово доносит весть о вечном замысле Божьем таким образом, чтобы подвигнуть своих слушателей на жертву, необходимую для воплощения этого замысла. А значит мало просто объяснить; И пророк не просто объясняет — он сам представляет собой эту жертву, сам является этим олицетворенным страданием. Так что те, кто готовы принять представленную им Божью точку зрения, становятся открыты и для страдания. И пророк, таким образом, требуя жертвы и страдания от них, должен в каком-то смысле показывать пример, наглядно убеждая, что путь страданий - это и есть Божий путь и что Крест — это центр нашей веры. Видя пример его жизни, слушатели ясно отдают себе отчет в том, что такая вера неизбежно сопряжена с гонениями, если не мученичеством. И, ясно убеждая в этом слушателей, он все-таки завоевывает их желание идти таким путем. Как видим, подобное завоевание есть сверхъестественное действие, требующее Его власти и Его помазания от носителя Его слова. Он несет в этом слове призыв к наивысшему жертвенному призванию, и вот почему это слово всегда будет встречать сопротивление.

Пророк объявляет и предсказывает неотвратимый конец мира во гневе апокалиптического суда. Сам исполнившись гнева, он рождает в слушателях жажду по новому небу и новой земле, где воцарится праведность. Он не только ясно убеждает слушателей в том, что этот мир, который они славят и к которому прилеплены их сердца, подлежит суду и уничтожению. Но он рождает в них жажду по новому миру, который будет явлен свыше, придя на смену веку сему.

Пророк — человек Слова. Он не терпит легкомысленного отношения к языку, глубоко уважая и преданно храня его святость, оберегая слова от измельчания и превратного употребения. Так что вряд ли он станет поддерживать вашу приятную светскую беседу. Он слишком дорожит святостью слов, чтобы предаться тем обычным разговорам, в которых обесцениваются значения слов. История его жизни — это, по большей части, история ожидания и молчания.

Пророк отвергает чины и почести, уважаемые людьми, все, что несет в себе ауру престижа, значения, веса, но для пророка — ничто; пророк, храня верность одному лишь Богу, часто удаляется "в пустыню". Речь идет не о физической изоляции, а о сознательном и добровольном отказе от всего, что может привести к компромиссу с этим миром. Чтобы нести свое служение, пророку не требуется как-то по-особому "выглядеть". Все показное, крикливое, бьющее на сенсацию глубоко чуждо пророку. Он пришел, чтобы обратить людей к Богу, а вовсе не к себе самому.

Пророческое призвание дается свыше. Мы не можем по собственной воле и собственными силами "вызвать" или "развить" его в себе. Но уж если оно нам дано, мы обязаны знать, что Бог будет нас бить и колотить до тех пор, пока не убедится, что мы готовы провозглашать Его слово, а не нести отсебятину.

Пророческое воззвание

В искупительной истории веры Божьи пророки всегда играли роль оракулов. Их слово предопределяло их призвание. Пророческое слово настолько весомо, что его невозможно спутать ни с каким другим. Оно требует от нас оставить все, слушать только Бога и послушаться только Ему. И лишь страшным обесцениванием церкви (как института) и слова — говоримого и слышимого — можно объяснить то, что происходит сейчас, когда слово, не обращающее нас к Богу, объявляется пророческим.

Тем насущнее необходимость истинно пророческого воззвания. Пророк говорит с настоятельностью. И если вы еще способны в его речах услышать Божью речь и быть ей послушны, то будете спасены от того, против чего предостерегает пророк. Чтобы пояснить эту мысль, следует сказать, что, слушая пророка, вы запросто можете почувствовать себя обиженными, и тогда вам захочется любой ценой снять с себя обиду, т.е. дискредитировать пророка и его слово. Но то, что вам кажется "обидой", на самом деле и есть та настоятельность пророческого воззвания, что отличает слово пророка от слова учителя, евангелиста или пастыря. Иисус так сказал о Себе:

Если бы Я не пришел и не говорил им, то не имели бы греха; а теперь не имеют извинения во грехе своем.— Ин. 15:22

Иными словами: "После того, как Я пришел и говорил, у вас не может оставаться никаких отговорок. В лице Моем явилась истина, и теперь вся ответственность лежит на вас самих. До моего прихода вы еще могли оправдывать свою поверхностность, свое тупое следование религиозным ритуалам тем, что добросовестно заблуждались, полагая, что так угодно Мне. Но теперь, когда Я уже Сам пришел и Сам сказал, что Мне угодно, у вас не остается оправдания. Божья норма дана вам свыше. Истина Божья, откровение о замысле Его были явлены, и теперь вы отвечаете за все и не можете продолжать жить так, как жили раньше. А если вы отвергнете откровение, то и тогда ни в коем случае не сможете жить так, как жили раньше. У вас есть только два пути: или пасть гораздо ниже того, где вы были раньше, или подняться на такие высоты, где ваша жизнь полностью обновится".

Истинный пророк не только постигает, но и сам в себе воплощает и прошлое, и будущее. Духом своим он обитает в будущей вечной жизни и в то же время живет в мире, в очевидной преемственности со священной историей, с библейским прошлым. Все то, какой он и как он живет, ясно свидетельствует о том, какое Слово он в себе хранит. Он не от мира сего. Имеется в виду, конечно, не то, что он существо с крылышками, но его способность в сегодняшнем дне слышать отголосок глубокой древности. Для него это такой же реально воспринимаемый и переживаемый опыт, как и реальность сегодняшнего дня, и даже если он не говорит об этом опыте прямо, то невольно передает его ауру. Он приносит с собой чувство непрерывного опыта веры от ее начала. Он пребывает в Сыне, Вечном и Неизменном. Он приходит к людям, запертым в своем времени и культуре, к рабским копиям века сего — и дает им увидеть и почувствовать единую, вечную и неизменную истину Божию для всех прошедших и будущих веков. Более, чем кто-либо иной, пророк возвышается над условными понятиями времени. В вечности видит он начала и концы всех временных явлений и неуклонно свидетельствует об этом всем тем, кто его слышит здесь и сейчас.

Неотъемлемая черта пророческого призвания — способность почувствовать и выразить "разум Божий". Противостояние между мирским умом и разумом Божьим, нашими мыслями и Его мыслями, будет всегда, доколе будет существовать этот мир. Вот почему пророк всегда приходит в мир, где его ожидают поношения и гонения, ибо Божьи мысли не только совершенно чисты, не только прямо противоположны нашим мыслям, но и требуют от нас изменить наши мысли. Ежедневно открывая Библию, мы сами не можем не прийти к этому простому умозаключению. Ведь если мы, христиане, объединившись вокруг изучения Слова Божьего, не слышим Божьих требований к себе всякий раз, как открываем Библию, то это значит, что на самом деле мы не слышим Бога. Мы просто используем Его Слово "для общего образования", как могли бы пользоваться любым другим текстом.

Когда говорит Бог, что-то должно быть отдано. И если мы не хотим отдавать это что-то, то неминуемо будем сопротивляться слову и отвергать его. А если люди почему-либо считают для себя невозможным прямо отвергнуть Божьи требования, гоня от себя слово, они отвергнут их косвенно — гонениями на человека.

А Бог всегда оставляет нам выбор, предоставляя людям не ту, так иную возможность уклониться от указаний и требований, заключенных в Его же слове. Но в то же время это не может служить оправданием для человека, который предпочтет воспользоваться этой возможностью уклониться; он не может сказать: "Ну, так это же Сам Бог предоставил мне эту возможность". И пророк, который принес это Божье слово, обязан гневно осудить любой грех и любое уклонение от Божьих требований. Он должен в каждом случае искать способ исправить человека, быть в этом безупречным перед Богом и перед человеком. Но как бы честен ни был пророк, люди все равно усмотрят в нем и "лукавство" перед Богом, и "обиду" для самих себя. Если они усматривали все это в Иисусе, то наверняка усмотрят и в нас. Но "блажен, кто не соблазнится о Мне" (Лук. 7:23).

Голос пророка

Бог возлагает большие надежды на голос пророков. Ведь не только их слова, но и их голос призван выражать Божью настойчивость и неуклонность. А если вы попробуете это изменить и перейти на будничную скороговорку, то упустите и смысл сказанного. Божьим эхом, звучащим в голосе пророка, доносится до нас не только смысл Его послания, но и отношение Его сердца, то, что Он чувствует по поводу того, о чем говорится. Пророк не волен "выбрать" ту или иную интонацию. Наступает время, когда он только кусок глины в Божьих руках и сам ничего поделать с собой не может. Ему самому неловко говорить так, как приходится говорить, он и хотел бы по собственной воле придать своему слову иную расцветку и окраску. Но форма выражения связана Богом настолько же прочно, насколько и содержание его речей. Наступит иное время, и этот же самый человек будет вести себя как невменяемый, не сможет сдержать себя, в момент наивысшего напряжения он вообще может просто свалиться со сцены. Но в обоих случаях не он решает, как ему себя вести, но Бог.

Но если мы "не приклонили уха своего" к голосу пророков, которых Он посылал к нам "всякий день с раннего утра" (Иер. 7:26,25), то следующее и последнее для нас — суд. Вот, оказывается, почему так настойчив голос пророка, вот почему он стремится не столько просветить, сколько потрясти нас. Вот почему уже сам вид пророка часто суров и ужасен. "Неприятный человек" — вот самое расхожее мнение о пророке. Таким мы его слышим и таким мы его видим, но многие ли из нас способны понять, что суровое слово есть наивысшее проявление любви?

Для пророка самым "неприятным" проявлением нелюбви к нам было бы молчание — в то самое время, когда его слово есть настоятельное требование момента. Это не значит, что он должен без умолку сыпать суровыми словами, но именно в ту минуту, когда Бог призывает его говорить, слово не должно быть удерживаемо.

Часто атмосфера, которую создает "группа прославления" вступает в жестокое противоречие с настроением пророка. Вы не представляете себе, сколько у нас было конфликтов с группами прославления и их лидерами. Порой кажется, что они имеют независимое назначение, сами по себе, и несмотря ни на что устанавливают определенное настроение, зачастую противоречащее Божьему. Вместо того, чтобы действовать во взаимосвязи со словом, которое будет произнесено, вместо того, чтобы улавливать настроение и сердце Бога, они уже заготовили порядок и перечень псалмов которые предстоит пропеть. У них есть музыкальное мастерство, талант и усилители и они готовы выполнить "свою часть" — а там уже делайте, что хотите. В тех церквах, где служение прославления существует как искусство для искусства, оно заглушает множество пророческих посланий или ослабляет их силу, притупляет их остроту, открыто или молчаливо противопоставляя этим посланиям свои собственные цели и амбиции. Видно, пора уже перекрыть ток всем прожекторам и всем усилителям! Лучше уж мы будем, запинаясь и заикаясь, пропуская полслова тут и полслова там, постепенно сами входить в дух Божьего прославления, чем нас поведут в него с песнями, и опять с песнями, и еще с песнями. Так и кажется, что поющие просто поднимают настроение себе и друг другу, а вовсе не пытаются достичь сердца Божьего, т.е. сделать то единственное, что может подготовить всех собравшихся к слышанью святого слова.

Пророк часто отправляет людей домой растерянными и несчастными, со многими нерешенными вопросами. Он не принадлежит к тем, кто полагает, будто к концу каждого служения следует аккуратно сложить в один пакетик милые и приятные истины, перевязать все бантиком и отправить людей домой счастливыми. Нет, он вполне может дать им уйти с отчаянием и болью в сердце. Он поставит вопросы, на которые и сам не знает точных ответов, и им придется самим продираться и пробиваться к этим ответам, прокладывая путь к более правильному положению перед Богом, нежели то, в каком они находились до сих пор. Найдется очень мало пастырей, может быть один на сотню, которые по собственной воле позволили бы своей церкви пережить подобный стресс и подобные страдания. "Пусть идут домой счастливые" — вотнеписаное правило современной религии, и в это правило никак не вписываются пророки, ибо с ними "счастливым" домой никого не пошлешь. Они склонны посылать своих слушателей домой с ворохом неразрешенных вопросов, от которых будет невозможно отмахнуться и которые невозможно поставить и решить за одно служение.

Пророк сразу же ставит под подозрение все то, что бьет на внешний эффект, тешит глаза и уши скучающей публике, ищущей в церкви развлечения. Тот, кто говорит о грядущем суде, подкрепляет слово только словом. Он вовсе не обязан пытаться навязать такое слово при помощи каких-то внешних средств воздействия. Такое слово говорит само за себя. Всякий внешний элемент, искусственно привносимый за счет неких "незаурядных" свойств личности или манеры речи, ставит под подозрение истинность самого пророка и пророчества. Так что пророк не слишком озабочен тем, как себя подать. Если он будет слишком много думать о самом себе, если он попытается сорвать аплодисменты или своими собственными путями добиваться своих собственных целей, то быстро перестанет быть пророком.

Провозглашение слова, которе "дано" Пророческий дух подвластен пророку. Пока не настал Божий момент, мы должны удерживать его. Такое удержание до времени своего собственного духа — тоже огромное событие внутренней пророческой жизни. Великая радость — выпустить дух на свободу, но удерживать его до той самой минуты, для которой он и предназначен,— вот то, что радует нас. Это то, что прославляет Бога. Если же мы выбалтываем что-то прежде времени, то прославляем лишь себя. Мы должны достичь той высоты, где уже не будет собственных интересов, собственных неудовлетворенных амбиций. Где нам будет безразлично, будем или не будем мы говорить, увидят нас люди или не увидят, использует нас Бог или не использует, будем ли мы играть в основном составе или сидеть на скамейке запасных. Вот только тогда нас можно будет использовать.

Божья цель — не облегчить наше напряжение, а высвободить Свою славу. Пока мы думаем об облегчении, а не о славе, Бог не может использовать нас для служения Его Жизни. У нас есть вопрос, поэтому мы ожидаем ответа. Возможно, это хороший, интересный вопрос, так почему бы не спросить и не получить ответ? У нас есть потребность, и мы жаждем ее удовлетворения. Но эта потребность наша, этот интерес — наш, они не вызваны Святым Духом. Истинный же пророк руководствуется отнюдь не собственным любопытством. Ваши мысли могут быть правильными и хорошо обоснованными, но это еще не повод их высказывать. Единственный повод — это то, чего в данный момент требует от вас Бог.

У пророка нет свободы говорить обо всем, что он видит. Он может говорить лишь о том, что велит ему видеть Бог. Он не руководствуется собственным виденьем и слышаньем, своим мнением и впечатлением. Он Господень, и вот почему, наверное, Бог более ревнует о пророке, чем о ком-либо из людей. Пророк — это тот, через кого Бог сообщает Свое собственное слово. Это не слово самого пророка. Пророк умер. Он не — существует, пока через него говорит Бог, а Бог говорит только ради Своих целей и Своей славы. Даже видя, что от силы данного через него слова люди как снопы валятся, пророк и в такую минуту почти никаких чувств не испытывает. Он непроницаем, он совершенно невозмутимо, как бы со стороны, слышит все то, от чего другие падают ниц. Он самоустраняется, ибо это не его слово. Он не может превозноситься в нем. Это не его работа. Самое странное чувство — когда вы каким-то образом отстраняетесь от силы и воздействия слова, которое сами произносите, но при этом вам ни в коем случае не позволяется даже касаться его или извлекать из него какое бы то ни было самоудовлетворение.

Порой пророк входит в собрание, где, казалось бы, "все на месте", все усердно славят Бога, но пророк печалится. Он почти в отчаянии, дух его будто завязан в узел, душа исходит в страшных муках, в то время как все вокруг в прекрасном настроении. Подумать только, один "урод" портит настроение большой и дружной семье! Все остальные так бодро "движутся в Господе" и на все лады толкуют о "присутствии Божьем", и только один не ощущает никакого присутствия, не чувствует на этом месте никакого помазания и никакого благословения. Он не видит ничего, кроме моря похоти и людей, полностью отдавшихся самообману, выпячивающих и раздувающих собственные "Я". Само его присутствие в этом помещении полностью противоречит всему, что там происходит. И в довершение всего он не просто пришел посмотреть — он намерен говорить! Но что говорить? Укрепить этих людей в их заблуждении, что то, чему они служат,— духовная реальность? Или вынуть из кармана свисток и громко освистать их, а затем прокричать:
— Ложь! Туфта! Притворство! Самообман! Суррогат! Чувственность! Душевность!

Бывают случаи, когда вы просто не знаете, что вам сделать и что сказать. Такие затруднительные положения доставляют немалые страдания, и даже когда уже все позади, нас продолжает преследовать мысль о том, что, наверное, мы пропустили момент, когда должны были что-то сделать, но не сделали. Да, это страдание, но такое страдание в самом сердце церкви. Это то страдание, которым должно наполняться Тело. Страдания такого рода неизбежны, часты и длительны. Многие из нас изнывают в нынешнем состоянии церкви, и Господь это знает. В этом есть определенная неизбежность, мука незнания. Мы всегда будем сомневаться в том, правильно ли мы поступили. Мы должны стойко переносить эти страдания, и Господь нам воздаст. И когда придет спасительный ответ, он придет через эту готовность переживать подобное страдание, через эту волю к страданию как неотъемлемую составляющую пророческой сущности.

Серьезность произносимого слова

На Божий народ возлагается вся полнота ответственности за правильный выбор, правильное узнавание тех людей, которых посылает ему Бог. Этот выбор и это решение оказывает глубокое влияние на всю оставшуюся жизнь каждого верующего. Уже само присутствие пророка и его слова, коренным образом меняющего наши прежние представления, наполняет слушателя благодатью. Что вы делаете с этим человеком и этим словом? Оно приходит к вам именно в ту минуту, которая требует от вас действий, и если вы не услышите его и не сделаете того, что оно требует от вас, вы не будете просто жить, как жили,— вы падете, в вашей жизни наступит страшный откат назад. Пришло то, чего вы никак не ожидали, то, что вас обличило. И теперь от вашего ответа зависит всё ваше настоящее и будущее в Господе.

Вот почему на пророке лежит огромная ответственность быть именно тем, кто должен заставить Божий народ сделать свой выбор с до сих пор неведомой серьезностью. Насколько серьезнее мы должны отнестись теперь к собственному пути в Господе? И насколько резко мы в этой связи должны порвать с нашей прежней жизнью — жизнью в похотях и суете? Божья серьезность входит в наше собрание и предъявляет свои требования, равных которым мы никогда еще не слышали. Вдруг откуда ни возьмись является заезжий проповедник, и едва он открывает рот, как что-то взрывается. Провозглашаются такие требования, о которых раньше не было ни слова, ни намека, требования, исполненные предзнаменований будущего.

Пророческое призвание более, чем какое-либо иное, связано с вопросами жизни и смерти. Лжепророческое слово прямиком ведет к смерти. И слово, не несущее предупреждения, тоже ведет к смерти — буквальной, физической смерти. И слово, не говорящее о вечном, обкрадывает слушателя. Не будет преувеличением сказать, что именно отвержение пророков привело к гибели Израиля. Невозможно сказать больше о жизни и смерти народа, чем говорили пророки Израиля, и однако Бог доверил это слово обычным людям из плоти и крови, хрупким и слабым в силу уже самой их принадлежности к роду человеческому! И такой человек берет на себя весь огромный груз ответственности и произносит: "Так говорит Господь!" И даже если он не произносит этих самых слов, они подразумеваются, и весь их груз обрушивается на хрупкие человеческие плечи.

Когда Бог называет Иезекииля "сыном человеческим", то это не просто слова. Ибо пророку необходимо напоминать о его принадлежности к роду человеческому. Бог избирает хрупкое человеческое создание для такой грандиозной задачи, тем самым утверждая свою власть над всеми начальствами и властями поднебесными. Пророк сам лично, своей собственной персоной, по воле Божьей являет вызов мудрости властей тьмы. Можно было бы ожидать, что столь исключительно важные речи Бог оставит для Себя. Он Единственный имеет право и власть произносить такие речи — но Он вкладывает их в плотские уста, преображенные в самом таинстве преображения, и этим поражает в самое сердце мудрость властей поднебесных. Они ни за что бы так не поступили, они избрали бы нечто соответствующее важности задачи, нечто весомое, монументальное, исполненное собственного достоинства и обладающее всеми полномочиями. Но Божьи пророки полностью отдают себе отчет в том, что они всего лишь люди, памятуя об этом не только в момент призвания, но и во все время своего служения.

Анатомия лжепророка

Имея дело с пророческим призванием, мы всегда должны быть начеку. Апостолы и пророки — это то основание, на котором утверждена церковь. Вот почему необходимость осторожности в вопросе об этих призваниях трудно переоценить. Говорят ли наши пророки нынешнего дня прямо из своих сердец, из своего духа? Или они просто копируют друг друга? Или все же они - подлинные носители и первооткрыватели Божьей тайны? Какими взаимоотношениями в Теле они сформированы? Дает ли оно соответствующее воспитание, взращивая не только пророческий дар, но и характеры пророческих личностей до начала их служения? Как долго и насколько верно они служат в своих поместных церквах? Действительно или формально их посланничество? И вообще — отдаем ли мы себе отчет в том, что есть истинное посланничество?

Лжепророки крепко держатся друг за друга, расхваливают, представляют и утверждают друг друга, однако при этом не имеют основания ни в какой реальной поместной церкви. Они не были воздвигнуты из Божьей среды по призыву Самого Бога, как это было с церковью в Антиохии. Напротив, они ссылаются лишь друг на друга и лишь друг друга восхваляют, особенно если "пророчествуют" на одну и ту же тему. Каков же источник их "пророческих" речей? Откуда эти "пророки" получают свое слово? Если не из Божьего совета и не из таинства Божия, то Божье ли и само их слово? Если люди заявляют о своем посланничестве, то мы имеем право проверить и воочию убедиться, кем и зачем они посланы.

В 23-ей главе Книги Пророка Иеремии Бог властно выдвигает Свое определение истинных и ложных пророков. Одно дело — обвинять Израиль, но уж если обвиняются пророки Израиля, то есть высшее, лучшее и благороднейшее, что только может быть у народа, то само это обвинение есть символ и свидетельство страшного падения народа, подлежащего суду.

Ибо и пророк и священник — лицемеры; даже в доме Моем Я нашел нечестие их, говорит Господь. — Иер. 23:11

Просто поразительно, как рука руку моет: лидеры движений и главы поместных церквей прекрасно уживаются с лжепророками и взаимно поддерживают друг друга. Да и весь народ состоит в молчаливом сговоре со своими служителями: "Вы только представьте нам библейские доказательства, что все и так идет неплохо, и мы оплатим счет и дружно придем на воскресное служение — лишь бы это самое служение не предьявляло к нам никаких требований, которые на самом деле затрагивали бы наши ценности и интересы. Нам не нужно послания, которое показало бы нам действительное состояние наших сердец". Словом, каков поп, таков и приход. Каков пастырь-проповедник, такова и поместная церковь. Вот куда мы должны явиться со своим пророческим посланием — и быть побиваемы камнями!

За то путь их будет для них, как скользкие места в темноте; их толкнут — и они упадут там; ибо Я наведу на них бедствие, год посещения их, говорит Господь. — Иер. 23:12

Отсюда явствует, что суд не последует немедленно, но время суда над теми, кто бесчестит дом Его (даже если их изначальное призвание было подлинно и свято), уже назначено. Вполне возможно, что именно поэтому Господь позволяет продолжаться всему тому, что нынче называется пророческим и пользуется такой популярностью, но и для них, как для священников и пророков времен Иеремии, настанет год посещения, когда Бог их всех призовет к ответу.

И в пророках Самарии Я видел безумие: они пророчествова- ли именем Ваала — и ввели в заблуждение народ Мой, Израиля. — Иер. 23:13

Таково последствие лжепророчества. Безумствуя, лжепророки заражают своим безумием весь народ Его — церковь.

Но в пророках Иерусалима вижу ужасное: они прелюбодействуют и ходят во лжи, поддерживают руки злодеев, чтобы никто не обращался от своего нечестия; все они предо Мною — как Содом, и жители его — как Гоморра. — Иер. 23:14

Их видение истины и Бога безнадежно испорчено их похотливой и безбожной жизнью. Прелюбодействовать и ходить во лжи — эти два греха всегда ступают рука об руку. Прелюбодействовать — значит во что бы то ни стало удовлетворять свои похоти, а сделать это можно лишь жертвуя Божьей истиной. И, как следствие всего этого, они поддерживают руки злодеев, ибо в их проповедях не остается ничего, что вызывало бы покаяние, что заставляло бы безбожников вернуться к Богу, но зато подспудно ощущается все то, что попустительствует злу и потворствует тем, чья жизнь отвратительна для Бога. Они похожи на современных судей, опасающихся вынести приговор правонарушителям по всей строгости закона, ибо всяих собственная жизнь тоже состоит из правонарушений.

Посему так говорит Господь Саваоф о пророках: вот, я накормлю их полынью и напою их водою с желчью, ибо от пророков Иерусалимских нечестие распространилось на всю землю. Так говорит Господь Саваоф: не слушайте слов пророков, пророчествующих вам... — Иер. 23:15,16

Заметьте: Бог все еще называет их пророками! Возможно, это потому, что Божьи дары и призвания непреложны. И они все еще сохраняют первоначальное звание, но то, что они делают под прикрытием этого звания, омерзительно для Бога. Нет большего бесчестия, чем бесчестие святыни. Когда, пользуясь священной фразой "так говорит Господь", мы просто пытаемся привлечь внимание слушателей, то уже тем самым мы бесчестим святыню. И, поступая таким образом, на что же мы можем надеяться? Если уж мы, царственное священство, не отличаем святого от нечестивого, что же говорить о мире?

...они обманывают вас; рассказывают мечты сердца своего, а не от уст Господних. Они постоянно говорят пренебрегающим Меня: "Господь сказал: мир будет у вас". И всякому, поступающему по упорству сердца своего, говорят: "не придет на вас беда". — Иер. 23:16,17

Вот то, что, быть может, выражает самую суть лжепророка: он дает ложное утешение и ложное заверение в мире, намеренно закрывая свое лицо от истинного положения дел. Он не хочет нести безжалостное слово истины. То, о чем он "пророчествует", обычно льстит плоти и поощряет плотское, но ни в коем случае не обличает и не угрожает. Вся история свидетельствует о том, что лжепророки всегда возвещали мир там, где не было и не могло быть мира. "Не придет на вас беда" — вот те пророчества, что и сегодня, к сожалению, звучат со всех сторон, особенно в Израиле. Они дают лживое успокоение тем, кто еще даже не осознал своей вины перед Богом. Попросту говоря, мы как бы отказываемся видеть в них тех, кто презрел Бога. Однако же Бог видит в них именно тех, кто презрел Его, и мы должны их видеть такими, какими видит их Бог. Лжепророки же на деле пытаются успокоить людей, находящихся за пределами правильных взаимоотношений с Богом, уверяя их в том, что их взаимоотношения с Богом в полном порядке.

Ибо кто стоял в совете Господа и видел и слышал слово Его? Кто внимал слово Его — и услышал? — Иер. 23:18

Этот стих — ключевой. Всё в Боге, при последнем рассмотрении, сводится к проблеме взаимоотношений. Он никогда не даст ничего, что не зависело бы от взаимоотношений. Когда Он призвал Моисея на гору Синай для вручения скрижалей, по которым он мог бы учить народ, то прежде этого Моисею предстояло взойти на гору и находиться там. Как же может произнести магическую фразу "так говорит Господь" тот, кто не стоял в совете Господа и не слышал слово Его? Сомневаюсь, чтобы напыщенный, пререкающийся, ищущий своего служитель мог бы находиться в совете Господа. Это требует такого смирения, такой ломки себя, такой предельной зависимости от Бога, такой способности ждать, такого отречения от собственных интересов, славы, удачи, признания! Неспособные на это неспособны и находиться в совете Господа — однако они первые, кто готовы заявить: "Так говорит Господь!"

Тревожная черта многих современных служений — отделение служения от взаимоотношений. Мы превратили служение в вещь в себе. Мы толкуем о прославлении и о Господе, но как-то ухитряемся превращать все это в независимое мастерство отдельных виртуозов. Взаимоотношения — это ключ не только к предоставлению дара или скрижалей Закона, но и к непреходящей способности правильно пользоваться даром или учить Закону. Но как только вы отделяете служение от взаимоотношений, вы становитесь на опасный путь. Служение вытекает из жизни, а жизнь из взаимоотношений, и если мы разрываем эту связь и пытаемся превратить служение в нечто независимое, то это не будет то служение, которое признает, использует и почтит Господь.

"Ибо кто стоял в совете ГОСПОДА?.." Эта фраза подразумевает близость к Богу. Но почему же не стояли в совете Господа те пророки, которые во множестве находились в Израиле времен Иеремии и которые оказывали столь зловредное влияние на Его народ? Почему они не получили слова Господа из Его совета, Его присутствия? Испытываешь даже невольные сомнения: а имеет ли это какое-то отношение к нам? Они прелюбодействовали и ходили во лжи - да как же такие люди вообще могут стоять в совете Господа? Наш Бог свят, и мы не можем в таком состоянии приходить в Его присутствие. Вы даже не дерзаете приходить в Его присутствие в таком состоянии. Вот почему вы берете слова у людей или извлекаете из собственной черепной коробки. Чтобы стоять пред Богом, следует освятиться. А чтобы постоянно находиться в таких взаимоотношениях с Богом, требуется нечто навсегда и коренным образом изменить в самом себе.

Слово может прийти только из Божьего совета, из Его присутствия. Если же вы видите в самом слове и его обретении условия для того, чтобы войти в Божье присутствие, то вы уже сошли с освященного Им пути. Вы приходите в духе выгоды, а не в духе посвящения Богу ради Него Самого. Моисею было сказано взойти на гору Синай и быть там не ради той пользы, которую он мог извлечь из этого восхождения, пусть даже и пользы своего служения, но просто потому, что Бог есть Бог. Он Творец, а мы Его творения. Нам просто нужно быть там, даже если мы и не вынесем оттуда никакого слова. Если же мы явимся туда лишь в поисках слова в том целесообразном, утилитарном смысле, в каком привыкли его понимать, то тем самым уже сойдем с освященного Им пути. Это только мирской дух исходит из непреложной предпосылки, что если ты будешь что-то делать, то в результате что-то получишь. Мы просто не можем себе представить, что можно "что-то делать" или "где-то быть" просто ради самого этого "чего-то" или этого "где-то".

Но если мы прежде не бывали там с Богом, как можем войти туда с людьми? Тогда во всем, что мы делаем и говорим, обнаружится изъян, который не позволит нам занять правильное место в присутствии Божием, ибо в Его присутствие невозможно войти в духе пользы.

Поиск Господа — дело чрезвычайно трудное, и не многие имеют к нему побуждение. Это страдание или, если уж говорить всю правду до конца, это смерть. Жить на земле, во плоти, в миру, в своем времени и при этом облекаться доверием Бога, общаться с Богом — это самое сверхъестественное, самое высшее и последнее, чего может достигать человек. Если вы этого достигли, вы будете стараться это закрепить, ибо вряд ли захотите начинать все сначала, поскольку речь идет об очень серьезных вещах. Что же тогда сказать о целой толпе пророков, невесть откуда явившейся в наши дни? Говорят ли они из совета Божия? Суров Божий суд над всеми, кто выносит слово не из совета Его:

Вот, идет буря Господня с яростью, буря грозная, и падет на главу нечестивых. — Иер. 23:19>

Слово "нечестивые", как правило, обозначает знающих, но не исполняющих. Это те, кто проповедует или во всяком случае должен знать, чего хочет Бог, однако сознательно, умышленно этого не исполняет. Вот это и есть нечестие.

Гнев Господа не отвратится, доколе Он не совершит и доколе не выполнит намерений сердца Своего; в последующие дни вы ясно уразумеете это. — Иер. 23:20

Обратите внимание: суд отсрочен. Он не последует немедленно, но придет позже за то, что сегодня оскорбляет Бога, а именно — за то, что сегодня полностью компрометирует Его пророков и их влияние на Божий народ.

Я не посылал пророков сих, а они сами побежали; Я не говорил им, а они пророчествовали. Если бы они стояли в Моем совете, то объявляли бы народу Моему слова Мои и отводили бы их от злого пути их и от злых дел их. — Иер. 23:21,22

Мы можем узнать слово, исходящее из Его совета, по этому очистительному воздействию. Оно отведет народ или церковь от злого пути и возвратит их на путь Божий. Вообще если кто-то произносит фразу "так говорит Господь", это почти наверняка означает, что на самом деле Господь сейчас ничего не говорит. Если бы Он говорил, нам не надо было бы ни ссылок, ни заявлений — воздействие Божьей истины и Божьего смысла говорило бы само за себя.

В том состоянии кризиса, в котором мы сейчас оказались, нам просто необходимо услышать пробуждающее истинное слово Бога, а не просто некие красивые фразы, придающие харизматический колорит нашим собраниям. Эти красивые фразы и без того уже донельзя обесценили саму суть пророческого, превратив его самым постыдным образом в какую-то игрушку, которой кто угодно и чуть ли не по собственной прихоти может поиграть и вовсю играет!

Когда пророки Израиля заявляли: "Так говорит Господь" — то, как вы знаете, последствием их слов был суд, и суд столь ужасный, что Бог утверждал каждое слово, несущее вложенный им смысл, ибо смысл этот был Его нелицеприятный суд. Так что было ясно с самого начала: пророк говорит не от себя. Мы хорошо усвоили этот вид пророчества, записанного в Божьем Слове, как то, что повлияло на историю Израиля. Но в современном нам устном пророчестве мы не умеем отличить утвержденное Господом, Его помазанием и Его властью, от того, что самовольно присваивает себе таковое значение.

Пророческое призвание — это призвание на Крест. Это очень частые, если только не постоянные страдания в самой острой и крайней форме. Как мы можем произнести "так говорит Господь", как можем примерить эти слова на самих себя, если они не будут звучать прямо с Креста? Это слова из смерти. Это не наше собственное слово, но Его, и оно может исходить из одного только центра — с Креста. Так было даже с пророками, жившими до утверждения Креста, например с Илией, который познал крестную смерть, говоря: "...Не будет ни росы, ни дождя, разве только по моему слову". Да и Иисус познал Крест прежде, чем был физически распят на нем. Физический крест лишь явил пример, он сделал видимым тот Крест, которому была отдана вся Его жизнь.

Может ли человек скрыться в тайное место, где Я не видел бы его? — говорит Господь. Не наполняю ли Я небо и землю? — говорит Господь. Я слышал, что говорят пророки, Моим именем пророчествующие ложь. Они говорят: "мне снилось, мне снилось". — Иер. 23:24,25

Когда мы лжем Богу, то оскорбляем Его прежде всего тем, что как бы допускаем, что Он не видит или не понимает того, что мы лжем. Это чудовищное преступление, одно из тех, что Бог не прощает. По сути, это полное отсутствие страха Божьего и почитания Бога как Бога. Те, которые так поступают, на самом деле верят, что слышимое ими — от Бога и что сообщаемое ими — из совета Его! Они дошли уже до той степени обмана, когда человек сам верит в собственную ложь, верит, что стоит ему произнести "так говорит Господь" — и Господь на самом деле заговорит. Мы можем впасть в такое состояние совершенно незаметно, когда медленно, день ото дня, отдаваясь разъедающей нас "маленькой невинной лжи", однажды, наконец, становимся не только полностью лживыми, но и думаем, что продолжаем ходить в истине. Мы должны денно и нощно бдительно наблюдать за своим сердцем, чтобы обман не угнездился в нем и не начал постепенно совершать свою страшную разрушительную работу, заставляя и самого обманутого верить в собственную праведность и убежденно вести множество людей на суд без оправдания. Вот почему Бог требует, чтобы мы увещевали друг друга сегодня, не откладывая на завтра, ибо завтра уже может быть слишком поздно.

Думают ли они довести народ Мой до забвения имени Моего посредством снов своих, которые они пересказывают друг другу?.. — Иер. 23:27

Иными словами, они передают свое видение Бога, которое на самом деле не является истинным видением истинного Бога, и при этом заставляют слушающих верить в истинность "снов своих", ибо заверяют их именем Иисуса. Лжепророчества и обманы будут влиять на восприятие и понимание людьми Бога, особенно если они приучат людей считать, что мыслить мелко — нормально, а легкомысленно и панибратски относиться к Богу — это и значит общаться с Ним.

Но истинно Божье слово мы можем узнать по описанию, данному в стихе 29-ом:

Слово Мое не подобно ли огню, говорит Господь, и не подобно ли молоту, разбивающему скалу? — Иер. 23:29

Иными словами, "Мое слово может сравнять с землей, оно уничтожает и сжигает". Если вы хотите научиться отличать пророческое слово, исходящее от Бога, от лжепророческого, выдуманного человеком, исходящего только от его ума и воображения, то вот вам и еще отличие: Божье слово подобно огню. Оно сжигает, оно, подобно молоту, вдребезги крушит скалы. Оно разрушительно, оно несет в себе воздействие и силу, сокрушающую и сжигающую все вокруг. Никогда оно не будет безобидным сладким сиропом, утверждающим нас в той жизни, которую мы ведем, особенно если мы ведем жизнь вялую и неряшливую. Его слово должно жечь наши сердца и показывать нам его истинное положение, а не то, которое мы считаем истинным.

Каждое истинное слово чего-то требует от нас, и если мы не выполняем этих требований, то это значит, что на самом деле мы ничего не слышим. "...Ныне, когда услышите глас Его, не ожесточите сердец ваших: (Евр. 4:7). Если мы услышали слово, то оно побуждает нас к действию. Не ответить на слово требуемым им действием — это и значит ожесточить свое сердце. Здесь невозможен нейтралитет. Слово Божье — если это воистину слово Божье — немедленно начинает приводить нас к добру, если только мы сами не предпочитаем оставаться во зле. Нам ни в коем случае не удастся сделать вид, что мы ничего не услышали и не поняли, или просто покивать головой, говоря: "Да, это было хорошее, интересное слово. Я получил большое удовольствие". Либо мы принимаем и выполняем Его требования — либо ожесточаем свои сердца, и вот почему на свете так много жестокосердых людей, и вот почему последним Божьим призывом к этим людям будет слово пророков, и вот почему это слово должно быть как молот, разбивающий, словно скалы, эти твердые сердца до тех пор, пока не последует покаяния и освобождения.

Посему вот, Я — на пророков, говорит Господь, которые крадут слова Мои друг у друга. Вот, Я — на пророков, говорит Господь, которые действуют своим языком, а говорят: "Он сказал". Вот, Я — на пророков ложных снов, говорит Господь, которые рассказывают их и вводят народ Мой в заблуждение своими обманами и обольщением, тогда как Я не посылал их и не повелевал им, и они никакой пользы не приносят народу сему, говорит Господь — Иер. 23:30-32

Есть некое легкомыслие, некое поветрие случая во всех этих сессиях и конференциях, на которых людям, не посланным Богом, предоставляется полная возможность говорить так, как будто они — Его посланники. К несчастью, огромное множество христиан во всем мире никогда не слышало истинно пророческого слова, произносимого во власти Божьей, поэтому они считают вполне нормальным все то, что им сегодня доводится слышать. Им просто не с чем сравнивать. Но тот, кто хотя бы раз слышал истинно пророческое слово, навсегда умер для всего, что меньше этого. Вот почему вся земля сегодня стонет и плачет по такому слову и такой власти, она стонет и плачет по тому, чтобы церковь в праведности своей "умерла" и дала людей, достойных понести слово истины. Слово истины - вот то единственное "событие", которого ждет вся земля.

Лжепророки "крадут слова Мои друг у друга", говорит Господь; они часто просто повторяют одно и то же. Глядя в недавнее прошлое, на то, что происходило хотя бы за последние тридцать пять лет, видишь унылый ряд вытекающих друг из друга мод, панацей, трюков и всего того, до чего мы были так падки. Это именно то, что называется держать нос по ветру. Какова тенденция? Что нынче в моде? Вот, например, людям наверняка понравится, если я буду говорить о вере, о молитве, о прославлении, о росте церкви, о могущественном евангелизме... Похоже, мы просто переходили от одной моды к другой. Было время, когда была популярна такая-то тема, и вам оста- валось просто "двигаться в этом". И вы подхватывали то, что говорили другие,— и вот уже вы сами начинали говорить то же самое. Конечно, гораздо легче услышать слово от другого человека и, подражая ему, повторять это слово, зная наперед, что встретите поддержку и одобрение. Но это не то, в чем мы так отчаянно нуждаемся: нам отчаянно нужно знать то, что на сердце Божьем. А это может высказать лишь тот, кто близок Его сердцу, ибо находится с Ним в постоянном общении. Вот дверь, за которой смерть репутации, имени, славы, дверь, за которой открывается путь в тайный Божий совет. И только за этой дверью и более нигде будет дано Божье слово.

Формирование и целостность пророка

Призвание, достойное того, чтобы нести Божье слово,— это не просто абстрактное служение, но то, что покоится и содержится в самой личности. Эта личность — вещь в себе. Этот человек является и всегда остается пророком. Его послание — не какое-то приложение к нему. Он не бесплотный дух, чья единственная миссия — нести слово. Он накрепко связан, сплетен с этим словом. Отвергая пророка, вы отвергаете его слова, а значит отвергаете Слово, ставшее плотью. Нам нужно научиться видеть эту неразрывную связь между личностью и служением и попытаться понять, что пророк не рождается в одночасье. Вот почему невозможно завести трехмесячные курсы по обучению пророков или что-либо подобное. Формирование пророка — это процесс, в котором Бог вкладывает Самого Себя, самую сущность Своей Личности, в личность человека.

Не в одночасье и сам пророк обнаруживает то, что он видит и слышит Бога и что эти видение и слышание истинны. Жизнь пророка — это история делания, история испытания сердца, сердечных мучений и разочарований, отступлений, конфликтов и разрывов. Такая жизнь — неотъемлемая составляющая пророческого призвания, и он должен стойко перенести все ее испытания. Как человек он вырастает в мире, среди мирских ценностей. Но когда он отмечен и призван, он вырывается из мира, из его ценностей и представлений, и возвышается до представлений Божьих. И если слово пророка несет разрушения в жизнь других людей, он должен все эти разрушения прежде испытать в своей собственной жизни. Он первым должен отказаться от ложных ориентиров и возвыситься до Божьих представлений, а возвысившись до них, первым должен обрести мужество, необходимое для того, чтобы выдержать противостояние этим представлениям. Просто диву даешься, как это людям хочется быть пророками! Это первый признак лжепророка — когда человек хочет быть пророком! Это призвание не имеет никакого отношения к тому, чего хочется вам. Это Бог призывает вас, а не вы Его. Просто потрясающе, сколько людей тянется к пророческому призванию. И все потому, что их определение и видение пророческого призвания резко контрастирует с описанными выше. Им представляется сплошная романтика, сплошные почести и самообожание.

Тело Христово - место формирования

Невозможно представить, что Бог пошлет людей пророческого типа в мир и в народы прежде, нежели они пройдут закалку в своем кругу. Сначала они должны принести свое слово тем душам, с которыми их связывает повседневная жизнь и работа. Если эти души не примут и не поддержат своих пророков, то людей, достойных быть посланными, просто не останется на этом свете. Пророк должен быть послан из Тела, понимающего его пророчество, отдающего себе отчет в значимости и судьбоносности всего, что он говорит и делает. Он должен быть послан с возложением рук, которое означает: "Мы не только отождествляемся с тобой, но и являемся живым доводом твоей правоты, ибо соглашаемся выстрадать все последствия того, что ты начал. В этом мы всегда вместе с тобой". Вот та "Антиохия", которой мы с таким нетерпением ждем, вот то окружение, из которого могут быть посланы люди с таким предназначением.

В Антиохии, в тамошней церкви, были некоторые пророки и учители... Когда они служили Господу и постились, Дух Святый сказал... — Деян. 13:1,2

Иными словами, когда люди, наделенные двумя этими призваниями, собираются "вместе" (а это означает нечто большее, чем просто сидеть в одном помещении), тогда и Дух Святой говорит. Всякий, кто сталкивался с этим, знает, как порой болезненно и напряженно складываются отношения между учителем и пророком. И не потому, чтобы им хотелось действовать противоположным образом. Но оба они, действуя в полноте своего призвания, неминуемо раздражают друг друга. Учитель требует, чтобы все совершалось по Слову — строка за строкой, предписание за предписанием. Однако если учительское призвание будет ограничено, то не будет дополняться пророческим видением, выводящим за рамки безопасного, расписанного следования Слову. Но если оба — учитель и пророк— будут действовать в целостности своего призвания, то конфликт так же неизбежен, как и взаимное дополнение. Тут-то и должна прийти и примирить любовь, ибо без нее трение и напряжение становятся невыносимы, а с нею мы научаемся извлекать пользу из этого неизбежного противостояния, а не избегать его просто потому, что оно нас раздражает или делает нам больно.

Итак, Дух Святой сказал церкви в Антиохии: "Отделите Мне Варнаву и Савла на дело, к которому Я призвал их" (Деян. 13:2). Именно в их церкви они были отделены от их собственных амбиций и недостатков. Тело Христово — тело пророческое и поддерживающее пророков — имеет огромное значение в деле формирования, совершенствования и распространения пророческого голоса по всей земле. Вот что мы имеем в виду, говоря о пророческом окружении или пророческом сообществе. Не все в этом сообществе имеют пророческое призвание, зато все убеждены в важности, в первостепенной значимости данного пророческого слова. Впрочем, если мы и дальше будем ждать и желать будущих "Антиохий" ради них самих, мы так никогда и не дождемся появления этих сообществ, из которых могут быть посланы пророки, ибо пророки и пророческие сообщества не рождаются просто как очередные "учреждения".

Способны ли мы распознать тех, кто обнаруживает истинные признаки пророческого призвания? Мы должны их ободрять, а не подавлять. Но в то же самое время мы должны показывать им те остатки и примеси плоти, которые все еще мешают полностью воплотиться в них Духу. Этими мягкими, любящими предостережениями и увещеваниями Тело окажет им неоценимую помощь. Пророк должен быть полностью отсечен от самообольщения, даже если это обольщение его собственным призванием, полностью избавлен от того человеческого тщеславия, что заставляет стараться быть на виду, срывать аплодисменты, добиваться признания. Он должен быть готов претерпеть до конца отвержение и гонения, которые станут неизбежными спутниками его верности и преданности призванию. Несомненно, вся история пророческого призвания и вся жизнь Божьих пророков состояли и будут состоять из гонений, ужаса, запугиваний, из всего того, что всегда сопровождало библейских пророков, ибо все это формирует пророческую личность. Она не формируется легкой ценой. Пророк должен пройти через все испытания жизни, чтобы познать ее суть и затем в один прекрасный день излить эту суть на других, поставив их перед выбором за или против Бога.

Пророческое служение — чаще всего служение одиночек, но в то же время пророк умеет жить и сотрудничать с людьми, он сам человек, а не абстрактный идеал, он не только терпеливо сносит критику, но прислушивается к ней и искренне ее желает. Служение может начаться с того, что пророку, как Илие, придется в одиночку предстать перед каким-нибудь Ахавом. Но то, что дает ему силы для подобного противостояния, он обретает во всем предшествующем опыте, иначе говоря, в опыте человека, пришедшего из сообщества людей, живущих в истине. Это не какое-то идеальное, романтическое сообщество, обитающее в катакомбах. Но это то сообщество, в котором этот человек судился строже всех других людей — и именно этот строгий взгляд сформировал не только человека, но и само сообщество. Если же такой взгляд не присущ сообществу, то среди всех людей, возрастающих в этом сообществе, я не знаю никого, кто подвергается большей опасности, нежели пророк. Пророк должен сделаться доступным для критики. 0 пророке, предпочитающем вариться в собственном соку или окружившем себя подкупленной льстивой свитой, почти наверняка можно сказать, что он или лжепророк, или непременно им станет. Огромная разница — жить в сообществе равноправных сотрудников или существовать в окружении подчиненных, которым ты платишь и которые уже потому всегда с тобой согласны.

Другое дело, когда вас окружают родственные вам души, с которыми вы поддерживаете дружеские взаимоотношения и которые всегда вольны критиковать вас и говорить прямо в вашу жизнь. Истинный пророк прекрасно сознает, что без такого дружеского вклада и пристального, критичного внимания он быстро скатится в обольщение, причем сам этого даже не заметит. То, что у кого-то есть помазание от Бога, еще не означает, что этот кто-то непобедим. Наличие помазания не обязательно означает, что Бог принимает жизнь этого человека в целом. Вы можете во всей полноте помазания нести свое служение, но недостатки и противоречия вашей личности и вашей жизни должны быть кем-то замечены и честно вам указаны.

Итак, пророк не должен бежать от критики, но должен искать и приветствовать ее, ибо во всех нас есть примеси душевности — червячки амбиции, изъяны гордости и клочки прежних романтических представлений о пророческом служении. Все это Бог собирается безжалостно выполоть, как опасные сорняки. Это нужно для того, чтобы когда пророк говорил, его слово было Божьим не только по содержанию, но и по духу и настроению, в котором оно произносится.

Смирение — ключ к откровению

В Послании к ефесянам находим ключ к апостольскому или пророческому видению и получению откровения тайн Божьих:

Мне, наименьшему из всех святых, дана благодать сия - благовествовать язычникам неисследимое богатство Христово... — Еф. 3:8

Иными словами, вся полнота истинного видения дается таким людям, как Павел, которые на самом деле считают себя "наименьшими из всех святых". Слова Павла — не просто дань вежливости и почтению, не просто ораторская фигура речи. Он на самом деле считал себя таковым. А это был тот самый апостол, которому Бог дал откровения настолько "чрезвычайные", что в то же самое время вынужден был дать ему "жало в плоть", "чтоб я не превозносился чрезвычайностью откровений" (2 Кор. 12:7). Нужно же, однако, понимать, что такое апостольский характер. Это глубочайшее смирение, это полное послушание, подобно тому, как послушался Отцу Христос. Вот что такое апостольский или пророческий характер. Для истинного апостола и истинного пророка откровение есть нечто большее, чем знание. Это вся его жизнь, его характер, его понимание Бога; это то, с чем он приходит к нам из Божьего присутствия. Павел искренне, глубоко, всем своим сердцем считал себя пред Господом "наименьшим из всех святых".

Это замечательный парадокс: чем глубже мы познаем Бога, тем больше считаем себя "наименьшими". Вместо того, чтобы "превозноситься чрезвычайностью откровений", мы чем дальше, тем больше сознаем, как на самом деле мы малы и жалки. Это — парадокс веры, и достигается он только верой. Истинному смирению и послушанию нельзя научиться, его нельзя развить в самом себе или воспитать в учениках. Это Божья награда, даваемая по мере углубления взаимоотношений с Ним. Это откровение Самого Бога на самых невыразимых Его глубинах приводит человека к такому взгляду на себя самого. Откровение о том, каковы мы, полностью соотносится с откровением о том, каков Он. Эти два откровения с необходимостью шествуют рядом.

И сказал я: горе мне! Погиб я! Ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами,— и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа. — Ис. 6:5

Так говорит Исаия, князь пророков. Основание церкви — откровение о Боге, о том, каков Он на самом деле. Только это — ее основание. Нельзя основываться на том, каким мы видим Бога, что есть чаще всего то, каким мы хотим Его видеть, особенно если мы избрали себе лишь какое-то одно Его качество и усердно славим его, не обращая внимания на все остальные. Но ключевое знание — это знание Бога как Он есть, и основополагающие люди церкви — это те люди, которые могут дать нам это знание, полученное от Самого Бога. Павел получил это знание, ибо считал себя "наименьшим из всех святых", и считал себя "наименьшим", ибо получил это знание.

Господь Иисус Сам являл на земле Бога, каков Он на самом деле. Каждое Его слово било в цель, не допуская кривотолков. Он изгнал торгующих из Храма. Был ли Он смиренным даже и тогда, когда дрался и наступал? Такие действия как будто ставят под сомнение то, что было явлено в Его смерти. Как согласовать насильственные действия Иисуса с Божьим смирением? При слове "смирение" нам представляется тихий и кроткий агнец. Но вот перед нами акт агрессии, а мы все-таки продолжаем говорить о смирении. Ибо смирение — это полное послушание Богу, даже если оно явлено в действии или слове, которые производят впечатление, совершенно противоположное нашим представлениям о смирении. Это наше впечатление делает послушного служителя Божия уязвимым для гонений, для упреков в насилии, жестокости и злобе. Но если Бог требует насилия, а мы избегаем его, ибо оно противоречит нашей личности, положению и предпочтениям, то это означает, что для нас существует нечто, чему мы отдаем предпочтение и перед самим Богом и ставим выше Его, а именно — наше самомнение.

Истинный пророк не станет сдерживаться и уступать. Его не купишь и не переманишь "в свою команду". Он нелицеприятен и воздает каждому по заслугам. Если он перестанет это делать, он перестанет и быть тем, чем является в Господе. Он тщательно блюдет свое сердце и никогда не извлекает личных преимуществ из своего положения. Он естествен, нормален, не бьет на внешний эффект ни в том, как он выглядит, ни в том, как он себя ведет. Он отвергает все показное, чувственное и суетное. Далеко не всегда он в одеяниях из верблюжьего волоса — гораздо чаще на нем можно видеть элегантный костюм-тройку! Он не станет привлекать к себе внимание при помощи дешевых трюков. Он вещь в себе, он в глубинах, в святая святых своего бытия, куда проникает посредством общения с Богом и жизни в Нем. Лжепророкам никогда не достанет смирения, ибо смирение — неотъемлемый признак истинного пророка и самая суть характера Божия.